В статье обсуждается вопрос, удалось ли в европейской истории привить любовь к древу семьи, причем оба эти феномена автор понимает обобщенно, оговаривая проблематичность подобного подхода. Анализируя становление любви в архаической культуре, концепцию платонической любви, средневековую концепцию куртуазной любви и новоевропейские концепции романтической любви, автор приходит к выводу, что любовь так и не удалось органично соединить с семьей. Он обсуждает причины этого, во многом связанные с несовпадением европейской личности и семьи как социального института. Соответственно в ход идут аргументы как от психологии, так и от социологии. В заключение намечается авторская «концепция креативной любви».

Предлагается новая интерпретация известного произведения Михаила Пришвина «Кащеева цепь». Излагаются основные идеи авторской концепции онтогенеза: различение детства и становление личности, представление о культурах жизни. Затем с опорой на произведение «Кащеева цепь» как эмпирический материал анализируется детство Курымушки-Алпатова: ситуация «прамы», осмысление взрослого мира с помощью схем, сказки и метафор, расширение самостоятельности ребенка в рамках прамы, отношение к матери героя и гувернантке Маше. Намечается следующий раздел исследования — характеристика становления личности Курымушки-Алпатова. Здесь рассматриваются: распадение прамы, глубокий кризис развития, переключение отношений на детское сообщество, формирование мышления, первые самостоятельные поступки, колебания в плане самоопределения личности.

В статье представлен материал, который может использоваться как дидактическое и методологическое пособие к курсам преподавания социологии и других социальных наук. Обсуждаются отношения, связывающие социологию и социальные науки: первая рассматривает социальность в антропологическом ключе, как взаимоотношения людей, в социальных науках анализируются условия, обусловливающие эти взаимоотношения. Представлены шесть основных характеристик социальности: изучение массового поведения людей и социального порядка, характеристика правильности социальности, оценка социальности и задание типа социального действия, культурно-историческое понимание социальности, популятивный характер социальности, сингулярный план эволюции европейской социальности. Различаются и вводятся три типа социальности (1.0, 2.0, 3.0). В конце статьи автор присоединяется к мнению З. Баумана, который призывает социологов не только более осторожно формулировать закономерности социальности, признавая гуманитарную природу социологического исследования, но и признать по отношению к социальности ограниченность своих познавательных возможностей.

В статье представлен генезис понятия рефлексии. Различаются предпосылки становления этого понятия в работах Аристотеля и Николая Кузанского и собственно этапы развития этого понятия в философии Нового времени. Характеризуются понятия рефлексии 1.0 в работах Локка, 2.0 в работах мыслителей немецкой классической философии (Канта и Гегеля), 3.0 в исследованиях Г. П. Щедровицкого. Разводятся два понимания рефлексии: понимаемой как механизм развития индивида, принадлежащий его личности, и как процесса, выводящего к другой целостности. Вводится представление о нравственной рефлексии.

Формулируется концепция образовательной культурно-семиотической и приватной среды жизнедеятельности развивающегося человека, ориентированной на новые формы образования в условиях смены основной педагогической парадигмы и изменений, которые автор называет «тихой революцией» в образовании. Кратко характеризуются принципы традиционной и новой парадигмы образования. Ставится вопрос о реальности, которая позволит осмыслить и связать между собой отдельные принципы новой парадигмы. Автор описывает образ культуры, который сложился у него в процессе многолетних культурологических исследований и помог увидеть новую реальность. Но назвал он эту реальность не культурой, а средой. Указываются характеристики такой среды, различаются два уровня ее описания — абстрактный (как реальности) и более конкретный (онтологический). Последний иллюстрируется на материале проблем обучения математике. В заключение обсуждаются критерии, позволяющие провести демаркацию компетенций для новых видов образования.

В статье рассматриваются две основные темы: что собой представляет отношение к человеку и миру, а также как оно менялось в истории культуры. Автор выделяет в категории отношения три составляющие — сущность, соотнесенность и различение членов отношения. Целое, в котором можно проследить изменения отношений, задается понятиями «культура» и «личность». Анализируются ситуации изменения отношения к человеку и миру в европейской культуре: понимание Платоном и Аристотелем души; соотнесенность человека и Бога в творчестве св. Августина и письмах Элоизы и Абеляра; свобода и необходимость как полюса новоевропейского отношения к человеку у Канта; кризис новоевропейского отношения к человеку и миру (Ницше и Библер) и деконструкция новоевропейского отношения к человеку и миру в работах Зигмунта Баумана. Делается вывод, что в настоящее время, характеризующееся двойным переходом (кризис модерна и становление «фьючекультуры»), отношение к миру и человеку становится неопределенным и деконструируется.

В статье предложен анализ понятия «травма». Автор, преодолевая кризисное состояние изучения этого феномена, истолковывает его на трех уровнях: социальном, психологическом и соматическом, утверждая, что в настоящее время ведущим является психологический. Формулируются проблемы, требующие построения нового понимания травмы. Рассматриваются три варианта становления травмы как идеального объекта в зависимости от того, на каком уровне инициируются изменения целого. Аргументация положений о травме опирается, с одной стороны, на авторское учение о психических реальностях, с другой — на анализ конкретных случаев (кейсов травмы). Обсуждается роль семиотических схем в объяснении процесса становления травмы и ее возможного исцеления.