Проблема воображения нечасто попадает в фокус внимания современных исследователей. В психологии в последнее время доминируют работы, посвященные изучению интеллекта, когнитивных процессов. Функция воображения занимает промежуточное положение и вызывает некоторое подозрение с точки зрения рациональных критериев. Такому отношению к воображению способствовала и достаточно укоренившаяся со времен Т. Рибо точка зрения, согласно которой воображение является угасающей функцией, впоследствии уступающей место мышлению. Оно присуще детской стадии психического развития и отражает характерные для детства особенности когнитивных процессов, такие как образность, неразличение реальности и фантазии. Это можно отнести и к характеристикам первобытного мышления и мышления магического. В этой схеме воображение рассматривается лишь как функция, предшествующая логическому мышлению.

Другой подход, напротив, абсолютизирует функцию воображения, превращая его в источник творческой энергии сознания, мистическую силу, рождающую новые формы. Витализм в высшей степени отражает эту точку зрения. Как указывает Ж. Старобинский, «отныне воображение — не просто второстепенная принадлежность творческого дара, этакая служанка, помогающая согласованной работе других способностей. Нет, оно — синоним самого творческого дара, не внешняя добавка к замыслу произведения, а изначальная творящая сила, “царица всех способностей” (Бодлер), определяющий все деятельный логос…» [29, с. 78].

Отношение к воображению, как видим, имеет ценностный аспект и отражает философскую и мировоззренческую позицию той или иной эпохи. Доминирующий в науке позитивизм, идеал количественных исследований, ориентация на искусственный интеллект приводят к тому, что процессы творчества сводятся к комбинаторике, сознание — к переработке информации, понятие субъекта объявляется лишенным содержания и т. п.

Эти тенденции в современной философии и психологии влияют и на практику воспитания, обучения, и на стиль мышления многих людей, их приоритеты. Добавим к имеющейся картине фактор развития информационных технологий, и мы получим вполне закономерное снижение творческого потенциала, формирование так называемого клипового мышления, «сжатие» внутреннего мира человека и его внутреннего диалога, повышение суггестивности, распространение разного рода зависимостей и т. п.

Надо отметить, что методология культурно-исторической психологии изначально была направлена против упрощенного подхода к изучению психики человека, против редукционизма и сведения высших психических процессов к элементарным. Несмотря на указание важной роли мышления в психическом развитии, не меньшее значение придавалось и аффективно-волевой сфере в становлении сознания, в понимании механизмов регуляции поведения. Достаточно указать на идею единства аффекта и интеллекта, принцип системного строения сознания в работах Л. С. Выготского [6; 8]. Поэтому не случайно методология культурно-исторической психологии приобретает особую актуальность в современной ситуации, позволяя обратиться к изучению, а также к развитию, организации высших форм поведения и высших психических функций, сознания человека как сложной целостности [18; 31].