Проблема специфики развития личности студентов с ОВЗ в процессе обучения в вузе до недавнего времени была очень мало отражена в психологической литературе [11; 12]. Однако в работах Д. А. Леонтьева и его соавторов эта проблема получила современную формулировку: особые возможности здоровья не столько ограничивают перспективы развития, сколько требуют от инвалида приложения бóльших усилий  для достижения поставленной цели, поскольку его личностное развитие осуществляется в затруднённых условиях, обусловленных его дефицитарностью [12]. В то же время в психологии неоднократно отмечалось, что самостоятельно поставленные трудные цели (порой находящиеся на грани человеческих возможностей), требующие напряжения сущностных сил, способствуют нарастанию внутренней сложности и внутренних возможностей, повышая тем самым уровень взаимодействия с окружающим миром [16]. Таким образом, проблема расширения личностных ресурсов студентов с ОВЗ в ходе обучения в вузе может быть рассмотрена в аспекте ответственного, самодетерминированного целеполагания, готовности к приложению максимальных усилий в процессе высокомотивированной учебной деятельности и рефлексивной внутренней позиции личности относительно профессиональных перспектив обучающихся.

В психологии существует традиция исследования предметно-смыслового содержания психических процессов или психологических феноменов. Однако проблема протяженности этих процессов в пространстве и времени в психологии была не только поставлена, но и раскрыта в трудах В. П. Зинченко [6]. Для В. П. Зинченко было важным понимание хронотопа М. М. Бахтиным, который ввёл это понятие в филологию и понимал его не только как единство времени и пространства, но и как источник создания смысла литературного произведения [1]. Впоследствии идея о том, что активный жизненный хронотоп включает ценностное и, следовательно, смысловое измерение, стала ведущей для дальнейшей проработки данного понятия.

В. П. Зинченко рассматривал хронотоп как живое измерение времени и пространства в их неразрывности. При этом человек творчески овладевает хронотопом, субъективизирует время и пространство: организует свою деятельность в соответствии с сознательной целью и «видением» будущего, переживает состояния «абсолютной временной интенсивности», соединяет в актуальном моменте деятельности настоящее, прошлое и будущее —накопленный опыт и поставленную цель [7]. В этом случае актуальный момент (настоящее) переживается как событие, осмысленное как биографическая ценность. Феномен событийности жизненного пути, этапы которого осознаются как определяемые целями, смыслом и ценностями перспективные изменения образа жизни, себя самого и системы отношений, как развернутое движение из прошлого через настоящее в будущее, создаёт «пространства внутренний избыток» и, повышая сложность внутреннего мира человека, позволяет противостоять вызову сложности современного мира. В. П. Зинченко называл внутреннее субъективное пространство пространством свободы, поскольку именно субъективный план таит в себе возможности ориентировать жизнь человека не по нуждам актуального момента, а по оси не вполне ясно намеченного будущего (по оси надежды и мечты), что порой становится источником разного рода интеграции сил, не всегда поддающихся осознанию. Вспоминая труды бл. Августина, В. П. Зинченко писал о том, что будущее становится настоящим только через напряжение действия, и в этом напряжении проявляет себя энергийное измерение времени. В напряженном действии, поступке, проявляет себя реальная сила человеческого самоопределения [7].

Представления В. П. Зинченко о хронотопии сознательной жизни представляют большой интерес для педагогической психологии. Так, А. А. Остапенко отмечает, что развитие личности в учебном заведении возможно только в том случае, если процесс обучения и воспитания событиен, то есть наполнен смыслом, обусловленным прошлым опытом, а также целями, мечтами, надеждами, планами на будущее [15]. Стоит добавить к этому аффекты, поступки и мысли, поскольку именно они являются мерой событийности времени. По нашему мнению, хронотоп представляет собой содержательную категорию, обозначающую единство пространства, времени, ценностей и смыслов, которое обусловливает проявления внутренней позиции личности в конкретной ситуации.

Для соотнесения понятий внутренней позиции, хронотопа и той реальности, которую они обозначают, необходимо обратиться к работам М. М. Бахтина, предшествовавшим введению им понятия хронотопа в гуманитарные науки [2]. Рассматривая поступок как ответственное и единичное деяние человека, он развивает представления о «единственном бытии-событии жизни», в котором и совершается поступок. Абстрагирование, отделяя сущность от конкретики, не только лишает событиебытие индивидуальности, но делает его безжизненным: «…тем участном частному и требовательному сознанию ясно, что мир современной философии, теоретический и теоретизованный мир культуры, в известном смысле действителен, имеет значимость, но ему ясно и то, что этот мир не есть тот единственный мир, в котором он живет и в котором ответственно свершается его поступок, и эти миры несообщаемы, нет принципа для включения и приобщения значимого мира теории и теоретизованной культуры единственному бытию-событию жизни» [2, c. 22–23]. В безжизненной абстракции нет места ответственности и свободе как неотъемлемым атрибутам поступка (ср. понятие свободного действия в работах В. П. Зинченко). Понятие хронотопа и было впоследствии выбрано М. М. Бахтиным для обозначения того временно-пространственного единства ситуации, в которой совершается поступок. Данное понятие было впервые предложено М. М. Бахтиным в контексте литературоведения, но существенно, что для него любое творческое действие (даже интонация, выбранная актером для исполнения роли) является поступком, а поступок представляет собой проявление личности, ее сущностных характеристик.