Вторая беседа из цикла о психологии игры, игрового поведения и игровых приёмах обучения 

В предыдущей беседе [3] среди прочего было упомянуто, что к тому времени, как Н. Г. Алексеев, сподвижник Г. П. Щедровицкого, выдвигая свою версию о механизме рефлексии, занялся реабилитацией авангардистского термина В. Б. Шкловского «остранение-отстраннение», — к тому времени доктору медицинских наук, психофизиологу П. В. Симонову, последователю учения И. П. Павлова о высшей нервной деятельности, уже удалось осуществить научную реабилитацию термина «сверхсознание», использованного К. С. Станиславским в теоретических обоснованиях методики подготовки актёров к профессиональному творчеству на сцене [3, с. 124].

Известно, что открытие в последней четверти XIX века невропатологом З. Фрейдом роли подсознательного в повседневной жизни человека вызвало нешуточные подковёрные дебаты как в научной, так и в обывательской среде. Но вскоре даже самым преданным ученикам и последователям Фрейда стало ясно, что слова «подсознательное» и «бессознательное» не следует употреблять в качестве синонимов. Что эти термины и в психологической теории, и в обиходной практике явно следует различать (хотя до сих пор в некоторых переводах на русский язык статей по психоанализу допускается досадная терминологическая путаница). Тогда как К. С. Станиславский (Алексеев), почти в те же времена разрабатывавший теорию актёрского мастерства, в своих рассуждениях уже успешно пользовался дихотомией: «подсознание» и «сверхсознание» [15, с. 176]. И именно к последнему из этих двух терминов он относил интуицию, импровизационное творчество, появление различных озарений и открытий. Что позже, то есть уже во второй половине ХХ века, по достоинству было оценено доктором медицинских наук (а впоследствии и академиком) П. В. Симоновым. Которым было организовано систематическое научноэкспериментальное изучение «вегетативных электрофизиологических сдвигов» в психике актёров во время произвольного воспроизведения ими эмоциональных состояний [15, с. 3].

Полученные результаты, зафиксированные электрофизиологическими приборами в ходе весьма разнообразных научных экспериментов, позволили сделать вывод, что многие традиционные представления об эмоциональных механизмах нашей психики являются достаточно иллюзорными. Например, вопреки распространённым представлениям об «эмоциональной памяти», вспоминания самих испытуемых о событиях, связанных с сильными эмоциональными переживаниями, в очень редких случаях сопровождались выраженными сдвигами кожных потенциалов, изменениями в сердцебиении, в частоте дыхания и в амплитудных характеристиках электроэнцефалограмм. Тогда как у тех же самых испытуемых воспоминания об отдельных встречах и (или) жизненных эпизодах, отнюдь не связанных в анамнезе с какими-либо из ряда вон выходящими переживаниями, могли вызывать сильные и стойкие объективно регистрируемые сдвиги. Порой не угасающие и при повторном напоминании.