Сказка, как и другие воображаемые жанры, является важнейшим средством социализации развивающейся личности и познания окружающего мира, а также средством самопознания и саморазвития через идентификацию с героями различных сказочных историй [2; 5; 8; 17; 22]. Сказка в силу своей относительной простоты и доступности для понимания часто служит средством не только упорядочивания сложного мира в сознании ребенка, она содержит в себе важные моральные принципы жизнедеятельности (см.: [17, c. 255–257]). Современный мир значительно усложнился, но даже в этом усложнившемся и морально дезориентированном мире многие старые сказки все еще сохраняют свою воспитательную роль [4]. Это объясняется тем, что часто не только отдельных людей, но и целые народы спасает историческая память, которая представлена в сказках, былинах, преданиях, сказаниях, мифах и т. п. [3].

И все же приходится признать, что новые, сложные «вызовы» (нерешенные проблемы) современного мира требуют новых сказок и новых героев. Например, многие сюжеты прежних сказок, казавшиеся ранее нереальными и «фантастическими» (самолеты, подводные лодки, телефонная и сетевая связь, компьютеры, космонавтика и т. п.), в современном мире стали реальностью. Причем на основе уже состоявшегося научно-технического прогресса воображение многих людей развивается дальше и порождает другие, пока еще недоступные науке «чудеса». И человечество часто не знает, что делать с этими чудесами, которых пока еще нет, но которые могут появиться. Например, один из авторов данной статьи (Н. С. Пряжников) на некоторых своих занятиях иногда предлагал старшеклассникам и студентам вообразить, что бы они делали, если бы жили 1 000 лет (или вообще жили бы вечно) или овладели бы телепатией, телекинезом и т. п. Обычно участники этих игровых фантастических процедур поначалу активно рассуждали, как бы они использовали такие возможности, но потом начинали повторяться и сами признавались, что были в растерянности, так как варианты использования этих чудес оказывались довольно однообразными и шаблонными [1].

Кроме того, существует еще и возрастная специфика отношения к сказкам и другим воображаемым историям. При этом сама сказка может не только сохранять свою жанровую специфику, но и, усложняясь по содержанию, эволюционировать в другие жанры. Например, в научную фантастику, или в сказкотерапию, или в досуговые воображаемые сюжеты, моделируемые в компьютерных играх и позволяющие участникам таких игр самим проектировать воображаемые сюжеты и условия игры [6; 8; 10; 12; 15; 26]. Важнейшими особенностями современного мира являются моральная дезориентация культуры (деградация элит во многих странах, «альтернативные» этики, утрата прежнего влияния различных религий и т. п.), а также некоторое размывание национальных традиций многих народов, сильное воздействие новомодных западных стандартов организации жизни, включая и некоторую утрату национальной специфики самих западных стран. Причем именно этнокультурная идентичность многих народов часто оказывается в центре геополитической борьбы, становясь главной «жертвой» различных политических и психолого-педагогических манипуляций особенно против тех стран, где проживают разные народы, между которыми враги таких стран пытаются сеять рознь [16; 20; 23]. Сориентироваться и самоопределиться в своей моральной позиции для многих людей становится важнейшей проблемой их жизни. И главную опору многие все чаще ищут в своей этнокультурной принадлежности, в чувстве сопричастности с судьбами своего народа и со своей историей.

Интересные рассуждения и соответствующие проблемы, связанные с идентичностью самоопределяющейся личности, предлагает Э. Эриксон. В частности, он предупреждает о том, что если «новая этика не догонит прогресс», то возможны «технологическая экспансия» и «национальное самоутверждение», основанные не на этических соображениях, а на рискованных «играх с испытанием границ супертехнологий», на которые «перекладываются функции человеческой совести» [30, c. 43]. Следует особо подчеркнуть, что для Э. Эриксона идентичность связана прежде всего с этикой, что наиболее остро проявляется в подростковом и юношеском возрастах и в «поиске идеологии» [там же, c. 145]. В этом контексте и детская волшебная сказка является одним из важнейших средств формирования предпосылок начального опыта развития ребенка как будущего морального субъекта, социализированного и ориентированного на ценности своего народа и своего общества.