Как известно, пропаганда и агитация являлись важным средством идейно-воспитательной работы в армии и на флоте в годы Великой Отечественной войны. Ее сердцевиной являлось формирование у красноармейцев и краснофлотцев патриотического сознания, воспитание их в духе жгучей ненависти к врагам социалистической Родины. В годы Великой Отечественной войны она имела в своем арсенале различные средства, формы и методы [5].

Устная агитация занимала центральное место в работе по воспитанию у военнослужащих армии и флота ненависти к немецким оккупантам. При этом, являясь частью агитационно-массовой работы, она обладала как общими чертами, присущими другим формам массово-политической работы в годы войны, так и специфическими особенностями. Главной ее особенностью являлось то, что она основывалась на конкретных примерах и фактах зверств врага и реализовывалась при непосредственном общении с личным составом, на личных контактах лектора, агитатора с воинами, выступала активным средством формирования ненависти к агрессору, давала возможность непосредственно соединять теорию с практикой, поднимать конкретные задачи и дела до уровня партийного освещения [1].

В годы войны устная агитация, воспитывающая ненависть к фашистским захватчикам, обладала гибкостью, многогранностью и подвижностью форм, что позволяло ей проникнуть в сердцевину воинской службы, решительно вести борьбу за повышение боевой активности воинов в целях достижения победы над ненавистным врагом.

Опыт показывает, что качество и размах агитационно-пропагандистской работы во многом зависел от того, какая теоретическая и методическая работа проводилась непосредственно с агитаторами и пропагандистами. Командиры, политорганы и партийные организации при руководстве работой агитаторов и пропагандистов уделяли большое внимание вопросам воспитания ненависти к немецко-фашистским захватчикам. Эти вопросы всесторонне обсуждались на сборах и семинарах агитаторов, руководителей групп политических занятий в частях и на кораблях. При этом вся политико-воспитательная работа в годы войны сосредоточивалась в подразделении. Именно здесь организовывалась и проводилась основная работа по политическому и воинскому воспитанию. Здесь происходили мероприятия, воспитывающие у воинов ненависть к врагу, здесь осуществлялась работа агитаторов. В подразделениях применялись разнообразные формы устной агитации, воспитывающие жгучую ненависть к немецким захватчикам, среди них: лекции, доклады, политические информации, индивидуальные и групповые беседы, обсуждения статей, митинги, красноармейские и краснофлотские собрания, вечера вопросов и ответов и др.

Авторы подчеркивают, что наиболее распространенной формой устной пропаганды в годы Великой Отечественной войны являлись политбеседы. Эта работа проводилась на основе требований директивы Главного управления политической пропаганды ВМФ № 40 от 22 июня 1941 года о превращении боевых постов, команд, групп в центры агитационно-массовой работы. Директива требовала переноса центра пропаганды в подразделения, где агитаторами руководили замполиты, широкого привлечения к агитационномассовой работе партийного и комсомольского актива, более тщательного подбора агитаторов для работы в подразделениях [7]. Так, например, с началом войны на линейном корабле «Парижская Коммуна» (Черноморский флот) работали 95 агитаторов из числа коммунистов и комсомольцев, старшин и краснофлотцев, на крейсере «Молотов» — 48 агитаторов, на крейсере «Червона Украина» — 30 агитаторов, на линкоре «Харьков» — 9 агитаторов. Такое же примерное положение было и на других кораблях [19].

Следовательно, наиболее распространенной формой воспитания у личного состава ненависти к врагу становились политбеседы, которые, как правило, были направлены на решение непосредственных задач подразделения, особенно в танковых экипажах и на подводных лодках. Опыт показывает, что беседа имела особый эффект, если проводилось предварительное изучение особенностей военнослужащих [2, с. 99].

Политбеседы позволяли живо и убедительно довести до воинов конкретные положения документов ЦК ВКП(б), Советского Правительства, проводились в любых условиях, были различными по продолжительности. Они позволяли откликаться на события, оперативно доводить до личного состава материалы, воспитывающие у солдат и моряков чувство ненависти, разжигающее жажду мщения, с целью успешного выполнения боевых задач, поставленных перед частями и кораблями. При этом качество беседы, ее воспитательное воздействие всецело зависели от того, кто ее проводил, какая подготовка предшествовала этой беседе.

В целях воспитания у воинов ненависти к оккупантам пропагандисты и агитаторы широко использовали ноты Наркомата иностранных дел, материалы актов о преступлениях гитлеровцев, письма родных из освобожденных районов, захваченные у противника документы. Вот только некоторые темы политбесед, рекомендованные политуправлениями для личного состава кораблей и частей: действительное лицо немецко-фашистской армии; жестоко мстить немецким захватчикам; если враг не сдается — его уничтожают; Красная Армия — армия мстителей за зверства и насилия фашистов над советскими людьми и др. [8]. 

Для проведения бесед привлекались товарищи, которые лично видели или ощутили на себе чудовищные злодеяния немецко-фашистских захватчиков. Так, например, в марте 1943 года прибывший из Ленинграда капитан 1-го ранга С. А. Морозов рассказал о злодеяниях фашистов личному составу подводных лодок Северного флота, и он рассказал о том, что он видел и слышал в Ленинграде [9].

Многие командиры и политработники организовывали проведение бесед у специально оборудованных стендов, фотовитрин, которые своим содержанием разоблачали человеконенавистническую сущность немецкого фашизма (рис. 3).

Политбеседы широко использовались в течение всей войны, однако имели отдельные недостатки: слабое участие ряда офицеров штабов и вышестоящих политорганов в проведении бесед с личным составом частей и кораблей, считающих это обязанностью агитаторов; агитаторы, воспитывая ненависть к врагу, не всегда нацеливали личный состав на конкретное решение поставленных боевых задач; не всегда выдвигаемые вопросы обличения немецкого фашизма, показа зверств немецких оккупантов ориентировали воинов на повседневный ратный труд, укрепление воинской дисциплины и др. [3, с. 141–143]. 

Как показывает опыт, важное значение имели политбеседы, проводимые перед непосредственным выполнением боевых задач, например перед вылетом на задание (рис. 4). Так, директива Главного политуправления ВМФ № 34 от 30 июля 1942 года «Об агитационно-пропагандистской работе» требовала усилить эту работу среди всех категорий военнослужащих в связи с усложнением боевых задач (рис. 4).

Вместе с тем все это не позволило избавиться от узости политической работы среди командного состава. Так, в конце 1942 года стала чувствоваться односторонность политической работы среди офицерского состава. Отход за первые полтора года войны от постоянного изучения основ марксистско-ленинской теории повлиял на снижение идейного уровня командного состава. В связи с этим с 6 декабря 1942 года была восстановлена система обязательной военно-политической подготовки со всеми категориями военнослужащих и установлены ее формы: лекции, доклады, групповые занятия, собеседования, где рассматривались вопросы воспитания ненависти к врагу. Так, например, с офицерами бригады подводных лодок КБФ изучались темы: тотальная война германского империализма против Советского Союза; действительное лицо немецкого фашизма; планы гитлеровского командования в войне против СССР; зверства немцев на оккупированной территории нашей Родины; гитлеровская партия есть партия врагов демократических свобод, партия средневековой реакции и черносотенных погромов; истребить всех немецких оккупантов до единого, пробравшихся на нашу Родину для ее порабощения, и др. [10]. 

Исследование, проведенное авторами, показало, что, как правило, лекции читали начальники политорганов, руководящие работники и лекторы политуправлений флотов, пропагандисты политотделов соединений. В их выступлениях особо подчеркивались слова из выступления И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 года: «…Враг жесток и неумолим… Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры… Дело идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение» [18, с. 13].

В лекциях и докладах широко использовались статьи из центральных и флотских газет, сборники, брошюры, раскрывающие омерзительный облик фашистских бандитов. Особо активно использовались ноты Народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова, письма, присланные из тыла, материалы Чрезвычайной Государственной Комиссии2, а также другой материал.

В освобожденных районах создавались комиссии содействия ЧГК из представителей партийных, советских, военных органов и местного населения.

С 1944 года, на основе требований директивы Главного политуправления ВМФ № 9, была упорядочена система политической учебы офицерского состава в частях и на кораблях. Преобладающей формой учебы офицерского состава вместо лекций становятся семинары и теоретические собеседования, которые рекомендовано проводить не менее двух раз в месяц. Их тематика должна раскрывать человеконенавистническую сущность германского фашизма [6, с. 787]. Важная роль отводилась самостоятельной подготовке офицеров. В связи с этим требовалось проведение консультаций, под особым контролем политработников находилось обеспечение офицерского состава газетами и журналами, специальной и художественной литературой, которая способствовала повышению их идейно-теоретического уровня [4, с. 83]. Так, в газете «Правда», журналах «Агитатор», «Партийно-политическая работа в Военно-Морском Флоте» постоянно печатались материалы, раскрывающие человеконенавистническую идеологию фашизма, злодеяния и зверства немецких оккупантов (рис. 5).

Только в номере 14–15 за 1942 год журнала «Агитатор» было помещено: передовая статья «Боевая устная агитация», статьи М. И. Калинина «О некоторых вопросах агитации на фронте», полкового комиссара М. Раската «Воспитание стойкости в бою», полкового комиссара А. Яроша «Как проводить политинформации на корабле», где раскрывались формы и методы работы командиров, политработников, партийных и комсомольских активистов по воспитанию ненависти к врагу.

Аналогичный переход к систематическим политическим занятиям по планам Главного политуправления ВМФ произошел у старшин и матросов с марта 1944 года: на кораблях и в частях сержанты и старшины перешли на систему политических занятий. Все это способствовало дальнейшему улучшению идейно-политического воспитания личного состава.

Обязательной формой агитационно-массовой работы в течение всей Великой Отечественной войны являлись политические информации. Они проводились для солдат, матросов, сержантов и старшин частей и кораблей флота.

Как правило, содержание политинформаций было направлено на воспитание у воинов ненависти к немецко-фашистским захватчикам, политинформаторы широко освещали патриотические темы, обличали германский фашизм, показывали звериное лицо вермахта и военно-морского флота Германии. Кроме того, воспитание ненависти к врагу осуществлялось при разъяснении морякам внутреннего положения в стране и международной обстановки.

Причем политинформации, разжигающие ненависть, проводились не только с появлением обличительных материалов в газетах, других печатных изданиях. Политинформации на эту тематику проводились и тогда, когда было необходимо мобилизовывать личный состав на усиление темпов ремонта кораблей, оружия и боевой техники, на укрепление воинской дисциплины, улучшение качества учебы и др.

Многие советские воины за время войны потеряли отцов, матерей, братьев, сестер и своих боевых друзей. Поэтому, воспитывая ненависть к немецким оккупантам, командиры и политработники, пропагандисты и агитаторы, партийные и комсомольские активисты не забывали родственные чувства личного состава, чтобы для каждого воина еще яснее стал людоедский характер фашизма. Активное использование в воспитании ненависти к врагу личных мотивов помогало сделать нашу агитацию боевой, наступательной, острой, убедительной и доходчивой.

Политинформации позволяли в годы войны оперативно, на свежем и конкретном материале разоблачать человеконенавистническую сущность фашизма, показывать его звериное лицо. Вот только некоторые темы политинформаций, проведенных на подводных лодках Северного и Балтийского флотов: «Там, где ступала нога зверя — фашиста»; «Сообщение ЧГК о зверствах немцев в Ржеве, Вязьме, Гжатске»; «Чудовищные злодеяния немцев»; «Письма советских людей, попавших в фашистское рабство»; «Письма гнева»; «Почему нельзя победить немцев, не научившись их по-настоящему ненавидеть»; «На зверства немцев ответить боевыми делами» и др. [12].

В условиях длительного пребывания подводной лодки в подводном положении общие, в масштабе корабля, политинформации не проводили. Поэтому применялась такая форма политинформации: утренние сообщения Совинформбюро по радио записывались в специальную тетрадь, которая потом передавалась по отсекам для зачитывания материалов, обличающих германский фашизм, по группам и в индивидуальном порядке. Затем тетрадь возвращалась в центральный пост, где и находилась. Сменившиеся с вахты моряки-подводники брали тетрадь и самостоятельно прочитывали эти материалы [20].

Большей частью политинформации проводились наиболее подготовленными и опытными пропагандистами и агитаторами. Значительно усиливалось воздействие политинформацией в воспитании ненависти к врагу, когда они проводились очевидцами зверств германских фашистов, по следам гитлеровских палачей.

По материалам нот Наркоминдела В. М. Молотова и сообщений ЧГК на кораблях и в частях в годы войны проводились политинформации на следующие темы: «Немецкие дикари ответят за свои злодеяния»; «Гитлеровская армия — армия палачей, громил и убийц»; «Лучше гибель, чем немецко-фашистский плен»; «Жестоко мстить фашистским бандитам и беспощадно их истреблять» и др. [15; 16; 21].

В период подготовки к высадке десантов личным составом Дунайской военной флотилии (1944 г.) в Яссо-Кишиневской операции с матросами и старшинами были проведены политинформации: «Беспощадно ис треблять немецко-фашистских захватчиков»; «Кровавые злодеяния фашистов в Одессе и области»; «Лагерь смерти под Люблином» и др. Исследование, проведенное авторами, показало, что в первый период Великой Отечественной войны значительно чаще проводились политинформации, обличающие человеконенавистническую сущность фашизма, а после получения фактов о зверствах над военнопленными красноармейцами, о массовых убийствах советских людей чаще стали раскрывать звериное лицо фашистской армии — армии убийц и зверей. В заключительный период войны стали больше показывать и глубже разъяснять интернациональный характер ненависти к немецко-фашистским захватчикам.

Значительное место в агитационно-пропагандистской работе по воспитанию ненависти к немецко-фашистским захватчикам в годы войны занимали митинги. Но при этом необходимо помнить, что митинги нельзя использовать ежедневно, чтобы они не стали для личного состава обыденным явлением. Анализ архивных материалов показывает, что митинги — оперативная и действенная форма агитационно-пропагандистской работы по воспитанию у воинов ненависти к немецко-фашистским оккупантам. При тщательной подготовке они очень сильно действовали на личный состав. Как правило, они проводились в составе соединений, частей, кораблей, реже — в составе подразделений. Митинги организовывались при опубликовании важнейших документов партии и правительства; в период напряженных боевых действий, когда перед личным составом вставали задачи, требующие мобилизации всех сил военных моряков; при сообщении официальных нот и актов о зверствах немецких оккупантов; траурные митинги на похоронах погибших боевых друзей (рис. 7).

Так, например, на митинге личного состава подводной лодки «Щ-401» (СФ), проведенном по ноте Наркома иностранных дел о зверствах немецких солдат и офицеров, горячо и активно выступили подводники — североморцы.

Старшина второй статьи Лобов сказал: «Потопленный нами вчера вражеский транспорт есть ответ на издевательства гитлеровцев над мирными 

советскими гражданами». Старшина первой статьи Якушин заявил: «Торпеды, приготовленные моими руками, никогда не подводили друзей-североморцев, а шли прямо в цель, топили и впредь будут топить гитлеровских бандитов. Каждый убитый фашист — это десяток спасенных жизней советских людей».

В резолюции, принятой на митинге, говорилось: «В ответ на гнусные злодеяния кровожадных выродков человечества — немецких фашистов, личный состав ПЛ “Щ-401” отвечает меткими торпедными залпами по врагу. Наша победа за последний поход — есть вклад в общее дело полного разгрома и окончательного уничтожения коричневой чумы. С чувством жгучей ненависти и священной мести фашизму, с кличем “Кровь за кровь”, “Смерть за смерть” мы бьем и впредь будем наносить сокрушительные удары по хвастливым гитлеровским “непобедимым” полчищам. Заверяем командование, что мы останемся непоколебимыми в своем стремлении — беспощадно уничтожать подлого врага. Пока в груди у нас бьется сердце, фашисты в Советское Заполярье не пройдут» [15].

Сильное воздействие на воинов оказывали митинги, проводимые на братских могилах, в местах гибели военных моряков, где принимались групповые и индивидуальные клятвы-мщения за погибших товарищей. Как правило, митинги готовились политработниками кораблей, частей и работниками политотделов соединений. Они беседовали с личным составом о предстоящем митинге. Обычно выступающие на митингах не пользовались никакими записями, излагали свои мысли ярко и эмоционально в простой и доходчивой форме.

По мнению авторов, при умелой и своевременно организованной работе боевые потери вызывали новую волну жгучей ненависти к врагу и стремление отомстить за смерть погибших боевых друзей. Так, например, в зависимости от места гибели экипажа самолета митинги проводились: на могиле, если летчик хоронился личным составом части; у места стоянки самолета, если летчик погиб в море или над вражеской территорией.

Так, в воздушном бою погиб командир звена И. Бугров (ВВС Балтийского флота). На траурном митинге выступили летчики однополчане. Они поклялись отомстить за смерть боевого друга. В тот же день летчики эскадрильи, где служил сам Бугров, сбили 5 фашистских самолетов, тем самым открыв «счет мести», который был доведен до 40 сбитых самолетов противника (рис. 8) [10].

В одном из боевых вылетов огнем зенитной артиллерии врага был подбит и произвел вынужденную посадку на территорию врага экипаж самолета ИЛ-2 (летчик — гвардии лейтенант Марков и воздушный стрелок Кипис) из состава 9-й гвардейской штурмовой авиадивизии ВВС Балтийского флота. Через несколько дней после освобождения района, где была совершена вынужденная посадка, обнаружили трупы летчиков. Обследование установило, что после пыток и издевательств они были зверски убиты. Тела убитых доставили в гарнизон и похоронили со всеми воинскими почестями. На траурном митинге присутствовали представители от всех подразделений дивизии. После выступления командира полка с призывом и клятвой отомстить врагу выступили летчики и техники. Затем во всех частях дивизии прошли траурные митинги, которые еще больше разожгли ненависть к немецким оккупантам, зверски замучившим летчиков-гвардейцев [13]. 

После освобождения Клооги и обнаружения там концлагеря, в котором гитлеровцы перед бегством уничтожали тысячи советских людей, на Балтийском флоте была проведена массовая работа по воспитанию ненависти к врагу. После отступления фашистов были найдены тела убитых, которые «штабелями» лежали в лесу. По решению Военного Совета КБФ все корабли и части выделили своих представителей для проведения митинга на месте этого злодеяния. Затем участники митинга рассказали морякам о страшных зверствах фашистов в лагере. «Работа, проведенная политорганами с личным составом по поводу массовых убийств, совершенных врагами, — отмечал вице-адмирал Н. К. Смирнов, — способствовала развитию чувства ненависти и помогла в более короткие сроки освободить Прибалтику» [17, с. 60–61].

Отдавая должное этой форме мобилизации личного состава на разгром врага, необходимо отметить, что отдельные политработники подменяли митингами всестороннюю партийно-политическую работу. Поэтому Главное политуправление ВМФ в специальной директиве осудило практику частого проведения митингов перед выходом кораблей на боевое задание [14]. Вместе с тем анализ партийно-политической работы в годы войны показывает, что нельзя согласиться со столь категоричным отрицанием этой формы политической работы без учета конкретной обстановки.

Таким образом, указанные в статье формы пропаганды и агитации оказали сильное воздействие на воспитание у советских воинов армии и моряков жгучей ненависти к немецким оккупантам. Их воспитательное влияние на формирование у воинов активной ненависти к врагу в годы войны зависело прежде всего от условий, в которых они планировались и проводились.